Княжна - Страница 87

Мария удивлённо смотрела на давно знакомую Нину. Глаза её сверкали, щёки пылали, растрёпанные волосы стояли, как нимб. Лицо у неё было как на молитве. «Вдохновенное» – всплыло в памяти слово. У Нины было вдохновенное лицо.

А говорила она при этом:

– Знаешь, у короля такие нежные губы, когда он целует в грудь или по животу вниз, вот так…, то прямо мурашки по спине. Ну, ты сама сегодня узнаешь.

– Сама? – Мария очнулась.

– Ну как же, – Нина погладила её бархатным взглядом, – первым у тебя сегодня Август будет.

– Первым? – Мария закусила губу, чтобы не сказать лишнего.

Она решительно подняла подол и шагнула за занавеску.

– Ты куда?

– Сюда. Для чего ж я шла в туалетную, о любви поговорить?

– А знаешь, – Нина продолжала говорить, отделённая занавеской, – ты Петру очень нравишься, он не говорит, но я вижу. Он очень рад, что ты сегодня здесь. Он тоже хороший, хотя до Августа ему далеко, конечно. У него больше силы, напора мужского, иногда даже ярости, а Август – искусник…

Мария застонала, не в силах слушать всё это.

– Что ты, – испуганно спросила Нина.

– Живот схватило.

Чтоб было понатуральней, Мария принялась кряхтеть.

– Ты иди, – сказала она. – Я приду после.

– Ладно, я скажу, что у тебя в платье непорядок.

Мария выдала в ответ новую порцию стонов и покряхтываний, и Нину как ветром выдуло за дверь.

Выйти из-за занавески, попробовать, открывается ли окно, было делом одной минуты. Даже плотная драпировка на окне почти не заняла времени – гвоздики, держащие ткань, легко вытаскивались из рамы.

– Однако, у меня уже пристрастие лазать в окна образовалось, – сказала себе Мария и прыгнула в траву.

Окно выходило на заднюю сторону дома, найти лошадей в темноте по звукам и запахам проще простого. Так что Мария уже сидела на Зорьке, когда Нина, верно, ещё сообщала польскому королю, что его новая русская пассия немного задержится.

В замке Мария сразу пошла к себе, но по дороге заглянула к Вареньке. Сцена, которую она там увидела, была вполне в духе сегодняшнего вечера. Сразу перед входом располагалась спина королевича Августа и его взъерошенный затылок. А напротив, в дальнем конце комнаты, загородившись креслом, стояла Варенька, и вид у неё был отчаянный и упрямый.

– Маша! – даже не закричала, а завопила она и принялась вылезать из-за кресла.

Королевич обернулся. Спереди он был ещё более взъерошенным и, вдобавок, красным и поцарапанным. Он пробормотал невнятное и боком протиснулся мимо Марии в дверь.

– Ой, Маша, – Варенька повисла на её шее, – ты прямо как с неба упала, на моё счастье.

– Погоди, я прикажу ванну.

– Уже готова, – закричала Варенька. – Я как раз собиралась, когда этот обормот явился.

– О, хорошо, я всю дорогу мечтала. Давай вместе.

– Конечно. Представляешь, – говорила Варенька, быстро раздеваясь, а потом в воде, сидя напротив Марии, – этот Августёнок, как сели в карету, сразу руки распускать начал. Всю дорогу толкаться с ним пришлось! И сюда пришла – он чуть не сразу явился. То есть, это хорошо, что сразу, а то если б позже, я бы уже раздеться успела. Нет, всё-таки как плохо одной, как хорошо, что ты вернулась.

Варенька уже совершенно пришла в себя и стрекотала с обычным удовольствием.

– А ты как вернулась? Что там было?

Мария закинула за голову руки. В тёплой воде захотелось спать.

– А красные полоски на личике наследника польской короны ты нарисовала?

Варенька пожала плечами.

– А что мне оставалось делать? Он ведь нешуточно лез. Ты меня прямо спасла. Ой, Маша, ну что там было?

Мари вздохнула.

– Блуд там был. Похоже, свальный.

У Вареньки вытянулось лицо, и округлились губы.

– Ой, а как же ты?

Мари засмеялась.

– Ты не поверишь, в окно выпрыгнула.

– Опять?!

Варенька тоже засмеялась.

– Опять выпрыгнула!

Они хохотали, не могли остановиться, опускались от смеха в воду, булькали, опять поднимались и хохотали, хохотали.

В дверь постучали. От смеха они не могли ответить. Из-за двери высунулось лицо княгини Долгорукой. Она вошла, посмотрела на них, содрогающихся в конвульсиях смеха, и хлестнула по щеке ладонью сначала одну, потом другую. В наступившей тишине резко прозвучал её голос:

– Что случилось, девоньки?

Обе молчали, обессиленные. Потом выговорили охрипшими голосами:

– Смешно очень было.

– Ну ладно, – княгиня встала. – Я пришла Варю к себе звать, а раз и Мари здесь, ещё лучше. Одевайтесь и приходите, будем к маскараду завтрашнему готовиться.

После дикого хохота в ванне они обе были спокойными и умиротворёнными. И есть хотелось страшно! Никаких запасов у них здесь ещё не было, да и без Глаши это было бы трудно. Пока они колебались, не послать ли сначала на кухню за какой-нибудь закуской, явился лакей от Долгоруких – снова звать. Пришлось идти голодными.

И очень кстати – Долгорукие собирались ужинать.

– Как, ещё не ужинали? – удивилась Мария, – А мне казалось, так поздно уже.

– Это тебе из-за приключений долго показалось, – хихикнула Варенька, – да и мне тоже.

– Ну-ка, ну-ка, расскажите, – княгиня усадила их рядом с собой на диван. – Пока Григорий Фёдорович парик одевает, рассказывайте.

В пересказе их сегодняшние напасти казались смешными, и они то и дело смеялись за этим рассказом. Княгиня тоже смеялась, но и задумывалась, и головой качала.

– Попала ты, Мари, в переплёт, – вздохнула она, дослушав до конца.

– А я попала? – ревниво спросила Варенька.

– И у тебя радости мало, или много – как посмотреть, – улыбнулась княгиня, – Придётся тебе от твоего Августёнка побегать. Но ведь ты сама его Августёнком назвала. Перед отцом своим он ещё мальчишка. А вот сам Август… Не помню случая, чтоб дама, им облюбованная, могла иначе спастись, кроме как бегством.